В жизни каждого человека учитель играет большую роль. Он словно скульптор лепит из учеников шедевры, старается сделать из них умных, образованных, полноценных членов общества. Любой ли человек способен стать настоящим учителем? В честь праздника Дня знаний и начала нового учебного года корреспондент газеты побеседовал с бывшим учителем русского языка и литературы Валентиной Никоновной Михалковской.
- Какое ваше самое яркое детское воспоминание, связанное со школой?
- Самое запомнившееся время – когда я пошла в первый класс. Там я сразу отметилась неожиданной своей стороной. К маме пришла учительница и сказала: «Ваша Валя молчит и ни с кем не разговаривает. Такая замкнутая девочка, вроде, все делает и пишет, и выполняет задания, но не разговаривает и всё». Мама, конечно, сразу озаботилась этой проблемой. И как раз папа оказался вечером дома. Он работал участковым по большому району, и мы редко его видели. Мама рассказала ему о моем поведении в школе. Отец, недолго думая, решил, что дочку нужно поставить в угол. Но поставил без всяких условий. А ведь ребенка нужно потом вывести из угла. Час проходит – я стою. Второй проходит – я стою. Мама уже папе шепчет, мол, до ночи, что ли ребенка в углу держать будешь. Он молчит. Папа был у нас серьезным товарищем. Лида, младше меня на два года, бегает рядом и говорит: «Валя, выйди! Валя, выйди!», шустрая такая была. Я всё равно стою. Мне кажется, что меня незаслуженно поставили в угол. Время клонится к вечеру. Мама совсем обеспокоена сложившейся ситуацией. Родители, слышу, шепчутся. Мама подсказывает отцу: «Давай, раз попал сам в эту историю с дочкой, выкручивайся». Папа подходит ко мне и говорит: «Как же ты умудрилась взрослых людей не уважать? Это что такое? С учительницей не разговаривать!». Я отвечаю, что всегда говорю с учительницей, на что отец мне укоризненно произносит: «Стыдно, очень стыдно не уважать взрослых! Если ты уже сейчас будешь ко всем так относиться, какой толк от тебя будет? Что мы с тобой решим? Может, тебе и учиться не надо?». Я отвечаю: «Нет, учиться надо». На том и решили, договорились, что я буду разговаривать и на вопросы учителя отвечать. Через некоторое время мама сходила к учительнице и со страхом спросила про меня. Ей ответили, что девочку как подменили: и разговаривает со всеми, и помогает всем, кто чего не понял на уроке. Стала очень хорошей ученицей.
Сейчас, когда спустя столько лет, я прокручиваю эти воспоминания в голове, понимаю, что это главная черта учителя – заметить в ребенке то, что ему в будущем помешает жить. Также заметить то, что поможет ему добиться успехов. Чуткость – это талант учителя. Это то, без чего не обойтись.
Потом началась война. Нашу школу закрыли и отдали под госпиталь. Мы отучились лишь два месяца в первом классе. Самое интересное, что по итогам четверти, я попала в отличницы. Мой портрет весел на доске почета, а я мечтала, чтобы отец зашел в школу и посмотрел на мой портрет среди отличников. Дома ни слова не сказала про фотографию. Вот такое воспоминание.
- Почему Вы выбрали путь учителя? Что повлияло на выбор этой профессии?
- Думала ли я, что буду когда-нибудь учителем? Нет, никогда об этом не думала. Хотя сейчас, когда анализирую свои мысли, помню, что всегда хотела всех учить. Это было уже после войны. Мы приехали после освобождения Петрозаводска в 1944 году, я пошла в 4 класс, жили в отдельном милицейском доме, где было две свободных квартиры. Одну из них нам детям разрешили занять и устроить там класс. Там я преподавала. Учила разных детишек: и тех, кто еще в школу не ходил, и тех, кто ходил. Но самое главное, что учила малышей. Например, свою сестру и ее подружку. Они должны были еще только вот-вот пойти в школу. Учила их писать, считать, читать. Свою сестренку Раю научила настолько, что она уже стала книжки читать сама. Я решила, что раз сестра читает, то взяла её вместе с собой в библиотеку. Меня, поскольку я была старше и выше, библиотекарь из-за кафедры увидела, а сестренку нет. Вдруг из-за кафедры раздается: «И мне тоже, пожалуйста, книжечку». Библиотекарь с удивлением: «А там кто?». Сестренку тоже записали в библиотеку, порекомендовали книжку для чтения.
Сейчас я вспоминаю, и думаю, что ведь дети никуда не уходили с моих «детских» уроков, все меня слушались. Как это у меня получалось, даже не знаю.
Десятый класс мы заканчивали уже не в нашей школе № 17, она была семилетней, а в средней школе № 1. Помню, Ивана Олимпиевича. Это был гениальный учитель. Он так преподавал математику, что я никогда не думала, насколько этот предмет сложный. Ученики очень любили Ивана Олимпиевича. Мне он всегда давал задания свои, индивидуальные. И я могла не спать ночь, но решить это задание к уроку. Это было своего рода дело чести. Я хотела показать, что я могу решить задачу.
Впоследствии Иван Олимпиевич предложил мне готовиться к поступлению на физико-математический факультет в университет. Но с физикой у нас в школе тогда было плохо. В восьмом классе, в самом начале года, заболел учитель. А другого педагога по физике у нас не было. Вскоре нам прислали из Ленинградской Академии наук женщину, которая имела кандидатскую степень. Она вела у нас физику как курс: за полгода дала нам материал 8, 9, 10 классов. Все формулы я запоминала, задачи решала. Остальное в физике не понимала. Хотя в аттестате по этому предмету у меня стоит четверка.
Софья Владимировна, учитель литературы, уловила во мне черты замкнутости, и как-то сказала на выпускном: «Валя, разговориться бы тебе». И посоветовала поступать на филологический факультет.
Еще одно воспоминание, которое касается выбора моей профессии. Помню, во время эвакуации мы ехали в товарном вагоне. С нами была молоденькая девушка, одетая в белоснежную шапочку и белый халат с красным крестом. Я ей просто любовалась и думала: «Вот такую же шапочку и я буду носить!». Вот так наивно и по-детски я выбрала себе профессию.
После школы, мы с моей подружкой Розой решили поступать в медицинский техникум. Сдали успешно экзамены и нас зачислили. На одном из практических занятий старшие ребята, уже выпускники, повели нас в лабораторию. Там было много скелетов и заспиртованных органов в колбах. И вдруг мне стало дурно - я тут же поняла, что медиком мне не быть, не смогу. Скорее побежала в учебную часть, стала просить документы, но мне их не отдали, ведь я только-только поступила.
Повезло, что в это время приехал в командировку отец. Я попросила его забрать мои документы и рассказала о случившемся в лаборатории. Папа сказал: «Ладно, какой из тебя медик, раз ты крови боишься», и пошел забирать документы. Тут и моя подруга Роза подскочила с просьбой забрать и ее документы тоже, не хотела оставаться в техникуме без меня. Вскоре мы обе и пошли учиться на филологический факультет.
- Расскажите немного о вашей студенческой жизни.
- В студенческие годы была такой же мало разговорчивой. Девочки бегали на танцы, а я читала книги. Разговорили меня ученики. К каждому нужно было подыскать свой подход, свой «ключик». Судьбы тогда были у ребят послевоенные, трудные и тяжелые.
Моя подруга Роза, с которой мы вместе учились, тоже очень любила книги. Но, по направлениям мы разошлись: она читала в основном зарубежную литературу, а я нашу отечественную.
Мы очень любили театр. Не пропустили ни одного спектакля. Были всегда в курсе театрального репертуара. Часто брали абонементы по нашим студенческим возможностям. На втором курсе часть студенческих денег отдавали на обеды. У нас всегда был гарантирован хороший обед. А остальное у нас шло на культуру. Я очень этим обстоятельством довольна. Мы соприкоснулись с культурой. И выставки, и театр, словом, везде ходили. Почему довольна? Потому что это стало уже моей сутью. Где бы я ни была, а ездила я много, везде первым делом шла в театр. Впоследствии с миром искусства стала знакомить уже своих детей и внуков.
О моем поступлении в университет тоже есть интересная история. Всё прошло не без трагикомедии. Конкурс на филологический факультет был большой. На вступительном экзамене мы с подругой написали сочинение. Абитуриенты сидели плотно-плотно друг к другу. Мне казалось, что я хорошо справилась с сочинением. Ведь я знала много цитат наизусть и привела их в своей работе. Довольная я пошла в общежитие. Спустя некоторое время, меня вызвали в деканат. Когда я зашла, там стояла девица, видно было, что она городская, одета лучше меня, я была простенькая такая, с косичками. Декан с суровым видом попросил присесть. Дает мне сочинение и спрашивает: «Это вы написали?». Я отвечаю: «Да, я». На ту девицу посмотрел косо. Спрашивает дальше: «Где вы учились?». Я отвечаю: «Беломорская средняя школа, учитель Софья Владимировна». Декан говорит: «Хорошо, можете идти». Потом оказалось, что наша школа была на высоком счету. Хорошие учителя русского языка и математики из наших учеников получались. Эту девицу я больше не видела. Скорее всего, она сидела рядом со мной и списала мое сочинение целиком, всё вплоть до цитат!
Расстроенная я проревела весь вечер и считала, что не поступлю. Когда же повесили списки, моя подруга Роза посмотрела и сообщила мне, что меня зачислили на филфак. Но я не поверила. Тогда девчонки всей комнатой повели меня смотреть список. И только увидев свое имя, я успокоилась.
В университете я любила предметы с философским содержанием. Нравилось литературоведение и история. Профессор из Ленинграда приезжал и преподавал нам первую четверть 19 века. Так получилось, что в моей группе были почти одни девушки. И когда профессор приходил читать лекцию, он как настоящий аристократ доставал свою трубку и говорил нам: «Ну, дамы, позвольте закурить». «Дамы» конечно соглашались, а дальше начинался курс потрясающих лекций.
Также я любила старославянский язык. Ещё интересно было изучать курс русской литературы и латынь.
В университете я была всё такой же замкнутой. Несмотря на то, что можно было выступить на конференции и получить зачет «автоматом», я никак не могла себя заставить.
Хотя хорошо знала материал, могла выступить и ответить на задаваемые вопросы. Но, таков уж был мой характер.
- Была ли практика во время учёбы в университете?
- Практики у нас было немного. Всего четыре урока. Ведь университет давал просто академические знания. Это ещё была «старая школа», не нацеленная на преподавание. Уроков, которые мы могли посмотреть, было четыре. А практических занятий, то есть уже наших собственных уроков, оказалось всего два.
Хорошо помню, как давала урок русского языка. На уроке литературы рассказывала про Наташу Ростову, точнее о ее образе в произведении. За этот урок получила пятерку.
Чувства страха во время практических уроков не было. Своих учеников я не боялась. Классы были большие и одни мальчики. Тогда еще были мужские и женские школы. Интересно, что пока вела практику, выучила весь свой класс по списку, кто есть кто, чем очень удивила своих учеников.
- Расскажите о работе, уже после окончания университета.
- Будни учителя – это тетради, тетради, подготовка к уроку, снова тетради. Я сидела за письменным столом чуть ли не до петухов – мне нужно было проверить все тетради, написать планы. Пока я не научилась распределять время, было очень трудно. Утром приходила в класс, будто я выспалась, и не было бессонной ночи над тетрадями. Но было пару раз, что я проспала начало уроков.
С детьми всегда дружила, особенно с мальчишками. Девочки потом начинают становиться уже девушками, с ними посложнее. А мальчики всегда открыты. С 8-го по 10-й класс будто и не менялись. Девчонки потом выходили из этого переходного возраста и становились более общительными. После того, как дети оканчивали школу, долго с ними переписывались, поддерживая теплое общение.
Был у нас один мальчик Володя из рабочей семьи. В восьмом классе пришел домой и узнал, что арестовали его родителей. После этого, у парня появилась седая прядь волос. В школе он ни слова не сказал об произошедшем. Я поняла, что в семье что-то случилось. Пошла к нему узнать, но он так мне ничего и не сказал. Когда Володя окончил школу, он поступил в университет на медицинский факультет. Стал серьезным хирургом, а потом возглавлял отделение онкологии. Впоследствии, когда мы с ним потом случайно встретились, я с облегчением узнала, что его родители были уже с ним.
- Какими особыми качествами, по вашему мнению, должен обладать учитель?
- Недавно слушала по телеканалу «Культура» Андрея Дементьева, который говорил, что их, то есть детей, учителя жалели. Я с ним полностью согласна, потому что и нас учителя жалели. У нас был мальчик Коля, у которого погиб отец в первые дни войны. Мама сутками работала. Их семья была многодетной. И чтобы помочь, матери, он, бедолага, ночами работал. У нас много ребят отсеялось в восьмом классе. А он смог поступить, ночами работал грузчиком на вокзале. И я очень хорошо помню, как его жалели учителя. Коля мог просто уснуть от бессилия на уроке. Никто из учителей его не ругал. Настолько учителя были понимающими. Мы чувствовали их поддержку и заботу даже в эвакуации. Бывало, нас подкармливали, военные иногда помогали и приносили хлеб. Классный руководитель делилась хлебом с каждым учеником. И конечно, мы тянулись к учителям как к родным, как к родителям.
- Чего, по-вашему, мнению, не хватает в современном образовании?
- Я не остаюсь равнодушной к тому, что происходит в современном образовании. Тем более, что последние нововведения и изменения шокируют многих учителей. Вдруг объявили, что образование является услугой. Как образование может быть услугой? Из образования также сняли элементы воспитания. А ведь нравственный стержень формирующейся личности – это самое главное, что должно быть в человеке до конца жизни. Вот он как раз и держит человека от шага в одну или другую сторону. Еще я думаю, что ученика любить надо, причем какой бы он не был.
В моей практике были трудные дети. Всегда нужно разговаривать с трудными детьми. Я любила разговаривать наедине, потому что в классе, когда дети все вместе бесполезно. Наедине видишь их беззащитность, и бывает, что дома у них не всё в порядке. И в голове у таких детишек сумбур. Вот иногда, бывает, скажешь: «Сколько в тебе всего намешано. Давай-ка с тобой разберемся, где у тебя хорошее, а где плохое. Расставим все по полочкам, но только с тобой. Одна я не разберусь. Тут никакой профессор ничего не поймет». Дети чувствуют - любит ли их учитель, думает ли о них или нет. Если не думать о своих учениках, не любить их, не прививать им интерес к искусству, то после школы они выйдут опустошенные. Внутренне опустошенный человек – бедный человек. Не будет у него понимания добра, любви, заботы о других. Именно поэтому учитель должен любить своих учеников.
Анна Котова.